Виталий Полищук - Серые тени в ночной тьме

– Да это я так, к слову… – густо покраснел Серега.

– Ну, а все-таки? Раз вы говорите «поспокойнее», значит, открытый сарай вас чем-то беспокоит? Чем? Ведь что-то вас заставило так сказать? И сарай вы вон как надежно заколотили? Так что же вас так беспокоит?

Скорее всего, небольшая разница в возрасте и добродушная улыбка на лице лейтенанта разговорили Серегу. И он, захлебываясь, выложил лейтенанту все, о чем умолчал раньше при беседах с работниками милиции.

– Тогда, когда ребята собрались сломать дверь сарая и посмотреть, что там внутри, я испугался. И поэтому не остался с ними, а вернулся в дом.

– Чего же вы испугались? Вы же говорили, что никогда не заходили в сарай!

– Вот этого, наверное, и испугался… – Серега замялся. – Понимаете, я раньше ведь не задумывался, почему мне всегда запрещали даже подходить к сараю? И маме с папой тоже – папа рассказывал, что когда он был маленький, ему дед наш Кузьма – он умер сразу после Отечественной войны, тоже запрещал к сараю подходить. А когда папа спрашивал – что там внутри сарая, дедушка отмалчивался – не говорил ничего. Это мне папа уже рассказывал. И я ведь раньше никогда не задумывался, что же там такое может быть, в этом сарае? А когда ребята собрались в сарай войти – что-то как будто толкнуло меня, заставило уйти…

– Что же, по-вашему, там могло быть? – Саранцев закурил и с наслаждением стал полной грудью вдыхать свежий речной вперемешку с табачным дымом воздух. – Ну, если подумать – что?

Серега лишь яростно замотал головой.

– Не знаю… Ума не приложу! Я перед тем, как двери забить, все тщательно еще раз осмотрел. И вспомнил, что в детстве заглядывал в щели стенки сарая. И видел там что-то накрытое мешковиной. Я всегда думал, что это – куча сена. А вот сегодня… Если учесть расстояние между столбами, длину досок, которые были прибиты к столбам, и величина мешковины… Понимаете, получается, что там было спрятано что-то большое. Длиной метра три-четыре, и шириной метра два. Ну, а высота… Все столбы высотой метра два… Вот примерно, такого размерам… А что это могло быть – я не знаю. Ну, вот честное слово – понятия не имею!

– Да… – раздумчиво сказал Саранцев, – загадка озера Лох-Несс. Что-то страшное, а что – никто не знает. И даже – есть ли оно, это страшное, или ничего подобного нет и в помине, а есть выдумки людей.

И, подумав, дал Сергею совет. Сам не подозревая, что тем самым приблизит разгадку всей этой истории:

– Ты покопайся в старых бумагах. Может быть, что-то от деда осталось – дневники какие-нибудь, письма… Фотографии посмотри старые. Тебе ведь нужно будет дом в порядок приводить, под себя его обустраивать. Так ты не торопись все старье выбрасывать, перебери перед этим его потщательнее – может быть, какой-нибудь следок и отыщется. Намек на что-то хотя бы…

Вот с этого вечера Сергей и начал копаться в старых бумагах, фотографиях, которые не попали в альбомы. Он листал старые ученические тетради своего отца, перебирал пачки пожелтевших бумаг с выцветшими чернильными буковками, которые перетащил с чердака в дом. Он тщательно осмотрел все ящики комода и выгреб из него все.

Работа ему предстояла немалая… Если учесть груды старого хлама, которые Сереге предстояло обследовать.

Лейтенант Саранцев наутро докладывал капитану Сивычу:

– Закончил я обход, Сан Саныч. Никто ничего не слышал и не видел. Остроухов, правда, сарай свой намертво заколотил. Говорит, что чего-то боится – а вот чего конкретно, как я не выпытывал, он так ничего и не сказал. Вообще этот его страх скорее следствие воображения…

– Это с чего ты взял?

– Ну, он рассуждает так. Раз и его отцу с раннего детства запрещалось подходить к этому сараю, и самому Сергею бабушка запрещала, значит, там было что-то опасное. И большое – он там постоял, прикинул высоту столбов, длину досок, которые были прибиты к столбам, площадь мешковины, укрывавшей все это сооружение… Получается что-то действительно крупное…

– Ну у этого парня есть хоть какие-то догадки, что это может быть?

– Да в том-то и дело, что никаких!

Сивыч закурил и сказал, стряхивая кончик сигареты в пепельницу:

– Я ведь сам осматривал этот сарай дважды. Обнюхал его буквально, и ничего не нашел! Никаких следов, ну, вообще ничего! Столбы, доски рядом, полусгнившая мешковина. Всё! Ни на земле внутри сарая, ни возле него, во дворе – ничего, ни следочка! Земля сухая, во дворе трава уже зеленая пробилась… Ну, а соседи? Неужели вообще ничего не видели?

– Видел! Мальчишка одиннадцатилетний, в пятом классе учится! Говорит, что в тот день где-то в одиннадцать часов ночи его погнали спать, ну, он, чтобы время оттянуть, предложил вынести мусор. Вышел во двор, оттуда – на улицу, мусорный контейнер стоит у соседнего дома. На улице было пусто и тихо, он уверен. Потом он вывалил мусор в контейнер, вернулся к своей калитке, вошел во двор и вот тут услышал шум мотора машины. Он говорит, что обернулся и увидел красные огни стоп сигнала джипа «Гранд Чероки», который уезжал по улице Прибрежной – от нее и отходит 3-й Речной тупик. Вот смотрите…

Лейтенант взял чистый лист бумаги и быстро набросал на нем карандашом схему.

– Дом, где живет мальчик – угловой, адрес 3-й Речной тупик, №8. А по Прибрежной улице это дом №38. Угловой дом. Так вот, когда Олежка – это так мальчика зовут – обернулся, заднюю часть джипа с красными огнями он увидел на улице Прибрежной. Джип шел вниз, в направлении центральной части города. Так что имеет он отношение к нашему делу, или не имеет – понять невозможно. Тупик имеет глинистую почву, она уже высохла, и на ней невозможно разобрать никакие следы. Правда, Олежек этот уверен, что машина вывернула именно из их тупика.

– Но он этого не видел?

– Не видел! Но говорит, что уверен!

– А как он марку машины узнал?

Саранцев рассмеялся.

– А вот тут мальчик вряд ли ошибается. Он собирает коллекцию моделей автомобилей. И в коллекции у него есть также и джип «Гранд Чероки».

– А цвет? Какого цвета была та машина?

– Темного, он говорит. Модель не позднее чем трехлетней давности выпуска. А точнее… Ночь ведь была!

Поиски свидетелей, которые могли что-нибудь заметить в момент исчезновение семьи Захлюстаевых, велись гораздо более интенсивно в Центральном районе города. Ведь здесь возможности работников милиции, задействованных в поисках, были гораздо большими, так как район хотя и ограничивался с одной стороны речкой Сибиркой с ее развалинами строений, местами стихийных неорганизованных свалок мусора и зарослями кустарникового клена, но относился все-таки к центру города. Плотность застройки и количество населения в этой части города здесь было огромным.